10 апреля 1942 года - Екатерина Ивановна Гамаюнова/Васильева

Запорожье и Ново-Покровка - две малых Родины

Моя мама Катя родилась в деревне Ново-Покровка Новотроицкого района в оккупированной фашистами Херсонской (тогда ещё Запорожской) области весной 1942 года.

Подробно драматическая история её рождения изложена в посте о её матери Марии Зиновьевне Николаевской, которая в 1939 году приехала туда по распределению как акушерка сельского родильного дома, закончив в Запорожье фельдшерское училище. И где уже во время II Мировой войны вышла замуж за покровского селянина Ивана Абрамовича Гамаюнова, погибшего в январе 1945 года на территории Латвии.

10 апреля 1942 года - это 23 нисана по еврейскому календарю.

Авраам Васильевич Гамаюнов с внучкой Катей - примерно 1950-52 год

Оставшаяся вдовой моя натерпевшаяся от немцев горя еврейская бабушка Мура в 1946 году записала дочь в районном Ново-Троицком ЗАГСе как рождённую от русской матери и отца-украинца.

Моя мама выросла в Запорожье в женском окружении - со своей мамой Мурой, еврейской бабушкой Соней Сахновной Немзер и её младшей дочерью, маленькой сестрой Муры Тамарой Николаевской, которая ей приходилась тётей, будучи на два года моложе.

Но свою гамаюновскую родню мама знала очень хорошо. Дед Авраам Васильевич Гамаюнов заменил ей отца, и я сама его самого, всех его детей с внуками и племянниками и его сельскую хату тоже отлично помню.

Слева - Тома Николаевская, справа - Катя Гамаюнова

Моя мама росла в атмосфере большой запорожской коммуналки в "доме водников" на последнем 5 этаже дома № 189 по проспекту тогда Ленина, сейчас - Соборному. Училась вместе с Тамарой в средней школе №30 - в трёх шагах от дома.

Сейчас адрес ЗОШ №30 - Парковый бульвар 4 и выглядит эта школа так:

Запорожская ЗОШ №30 отметила уже 90-летний юбилей, а во времена моей собственной в ней учёбы в 1975-1978 годах торжественно отмечался её 50-летний юбилей.

Училась моя мама (в отличие от отца) весьма посредственно и работать сразу после школы пошла на металлургический комбинат Днепроспецсталь, где и отслужила всю жизнь в сталеплавильном цеху №2, работая в разные годы попеременно - то контролёром ОТК, то техником контрольно-измерительных приборов и автоматики (КИПиА)...

Почти полвека мама проработала если не в аду, то, как минимум, - в пекле.

В 1963 году мама вышла замуж за Виталия Сергеевича Васильева и переехала жить в квартиру его родителей инженеров-огнеупорщиков Сергея Васильева и Ксении Андреевой в дом №6 по Больничному проезду (сейчас - улица Єфрейтора Мєдвєдева).

В 1964 году мои родители стали членами жилищно-строительного кооператива и переехали в двухкомнатную квартиру-хрущовку на 3 этаже по улице Патриотической 82-А.

Обида на всю жизнь

Так я назвала следующий подзаголовок - но продолжу писать о своей пожизненной обиде на маму в других постах.

Этот пост мною был начат ещё в относительно мирном Запорожье.

Сегодня я пишу эти слова 09.04.2022 года - накануне завтрашнего 80-летнего юбилея со дня рождения мамы в воюющей уже второй месяц истекающей кровью и наполняющейся горем Украине,

Горем не меньшим, чем то всенародное горе 80-летней давности на нашей многострадальной Земле, когда моя мама родилась 10 апреля 1942 года в оккупированной нацистами Новой, принесенной русскими переселенцами Екатерининских времён в татарские степи Покровке Нового принесенного колонизаторами в головах крестьян-переселенцев Троицкого уезда...

Запорожжя українське

Украина советских лет

Вчора ввечері 30 січня 2022 року на портале Ответы, где я по мере сил веду свою "гибридно-информационную" контрпропаганду, мне в одном из обсуждений пользователь Сидор Лютый написал такое:

"Русские не негры, которые из Африки на Украину прибыли, они там родились, их предки там жили и всегда русский язык был государственным, вы что думаете так просто взять и лишить язык статуса государственного, нет, это война для Украины."

Я ему ответила следующее:

Мои собственные русские предки Васильевы-Андреевы приехали в Запорожье из РСФСР после II Мировой войны как металлурги-огнеупорщики.

Всё Запорожье в те времена было поголовно украиноязычным. В моём детстве были ВСЕ вывески на магазинах и учреждениях украинскими. Даже на установленном в 60-х годах памятнике Ленину около ДнепроГЭСа надпись была на украинском языке.

Потом мы с папой Серёжей залезли в поисковик и нашли ещё много фотографий Запорожья советских времён, которые тому придолбанному великоимперским шовинизмом "лютому" поборнику "русского мира" всё равно ничего не докажут, а здесь мы их сохраним на память для себя и всех вас.

Новенький готель «Інтурист-Запоріжжя» відкрито у вересні 1972.

Совсем рядом от него по адресу Патриотическая 82-А ближе к 5-й городской больнице мои родители купили кооперативную двухкомнатную квартиру (я ей посвящу отдельный пост).

На Доме одежды - надписи на двух языках.

Мне, росшей в русскоязычной семье, и научившейся очень рано читать, непонятые надписи не нравились. Мама поняла, что я сама читаю, когда я в возрасте 5 лет в трамвае на приклеенном кем-то билетике к оконному стеклу прочитала АВТОБУС... Она удивилась - в трамвае?

И точно оказалось - что автобусный был билет-то!

• Перукарня слово было очень сильно непонятное и мне не нравилось, мама меня туда водила стричься,

• а Зірка "на Малом рынке" - был кинотеатр и его название навсегда осталось Зіркой...

Так я шаг за шагом по вывескам на гастрономах и кинотеатрах, будучи дошколяшкой, начала учить в середине 60-х годов второй для меня язык моего родного Запорожжя.

Надпись на высотке на площади Пушкина СЛАВА ЖОВТНЮ

1960 год - концертный зал имени Глинки

Подобные пропагандистские надписи были тогда везде:

• Слава КПРС!

• Хай живе комунізм;

• Слава жовтню;

• Хай живе 1 травня;

• Слава великому Леніну;

• Слава радянському народу;

• тощо.

Корпус машиностроительного института после восстановления в 50-е годы

Весной 1959 года в Запорожье началось строительство пятиэтажного универмага»Украина». Ранее на этом месте был поселок.

Двери для посетителей новый универмаг открыл в 1963 году.

1. На первом этаже универмага «Украина» располагались музыкальный магазин, отдел канцтоваров, игрушек и бытовой техники.

2. На втором этаже продавали мужскую одежду,

3. а на третьем — разные предметы женского гардероба, а также ковры и гардины.

Ходить туда с мамой было всегда интересно, потому что какая девочка не любит обновки!

Возрождение украинского языка

С самого детства мне было понятно без чьих-то посторонних объяснений, что Запорожье - это земля украинского народа, что русские люди на ней - не просто пришлые, не просто "такие же равноправно советские", как это внушалось нам "интернациональной" коммунистической идеологией, а языковые интервенты, желающие всячески русифицировать украинцев, лишить их родного языка, своей национальной самобытности и вековых традиций, впрочем, как и представителей всех остальных "братских" народов "нерушимого, созданного волей народов, сплочённого Русью СССР"... в том числе и мои любимые бабушка Ксана с дедушкой Серёжей, и мой отец Виталий с его сестрой Людмилой.

---

О праве наций на самоопределение

Финнам - единственной из наций бывшей Российской Империи было предоставлено право на самоопределение до образования СССР.

В СССР я сдавала в 1986 году Государственный экзамен по Научному коммунизму - на пятёрку в техническом ВУЗе. Да и вообще ни один ВУЗ без этой дисциплины никому дипломов не выдавал. А изучались нами в ней труды "вождя мирового пролетариата" Владимира Ильича Ленина.

Ленин доказывает, что нации появляются в эпоху кризиса феодализма, когда возникает необходимость «государственного сплочения территорий с населением, говорящим на одном языке». Формой выражения нации является национальное государство. Поэтому право наций на самоопределение и есть отделение от «чуженациональных коллективов» и «образование национального государства».

Это всё я собственноручно не только конспектировала, но вполне сносно могла устно изложить на экзамене. Пятёрку на нём ставили только комсомольцам или коммунистам, активно принимавшим участие в общественной жизни ВУЗа.

Я в комитете ВЛКСМ занималась художественной самодеятельностью, оттуда и пятёрка, иначе - никак.

Размышляя о том, как могло бы самостоятельно развиваться Украинское Национальное Государство с 1917 года и до сего дня в течение столетия, если бы украинской нации ТОЖЕ, как и финнам ЕДИНСТВЕННОЙ из всех в составе Империи, оно было предоставлено, я прихожу к следующим выводам.

Ленинская теория, как он её ДО революции излагал, вовсе не была ересью

Россия воюет за Галицию, владеть которой ей надо в особенности для удушения украинского народа (кроме Галиции у этого народа нет и быть не может уголка свободы, сравнительной конечно), за Армению и за Константинополь, затем тоже за подчинение Балканских стран - это статья Ленина "О национальной гордости великороссов".

Украинцы могли создать в 1917 году в ходе формирования нового политического устройства на территории Российской Империи собственное национальное государство.

Памятники Вождю были сброшены народами за УТОПЛЕНИЕ наций в крови и нарушение всех декларированных нееретиком свобод ПОСЛЕ вооружённого петроградского переворота - это важно понимать сейчас и всегда.

Переходя от научного коммунизма на политэкономию и до сих пор трепетно любимую некоторыми ДИКТАТУРУ ПРОЛЕТАРИАТА, понимаем, что финской нацией пролетариат в 1917 году уже был сформирован достаточно убедительно, все же остальные народы Империи, кроме собственно "великороссов", оставались преимущественно аграриями-крестьянами.

Если бы право на самоопределение украинцев позволило им в 1917 году создать СОБСТВЕННОЕ национальное государство, то решение о развитии промышленности в Украине вообще и в Запорожье в частности, принималось бы не в Питерско-Московских кабинетах Лениных-Сталиных, а в киевских кабинетах Петлюр-Махно, к примеру.

И ДнепроГЭСа в Запорожье и всех отравляющих нам 100 лет жизнь и здоровье металлургических гигантов тоже могло не быть. И самой II Мировой войны могло не быть. И уж точно не приехали бы мои предки Васильевы-Андреевы в Запорожье, потому что делать им здесь было бы НЕЧЕГО!

Русский же язык нужен был для межнационального общения тех наций, которым ПРАВО на самоопределение предоставилось лишь спустя 80 лет после распада СССР...

Незалежність України та обратна українізація змалорощених верств

Пример возвращения в украинство ополяченного шляхтича Антоновича.

Россиянам в конце концов нужно оставить Украину в покое, и Молдавию тоже, и Грузию с Арменией, и Крым, и Узбекистан с Казахстаном и Туркменистаном - тоже, и Страны Балтии, и Беларусь многострадальную - оставить в покое коренные народы и нации этих стран без своего губительного вмешательства!

В смысле собственной самоидентификации я русская, признаваемая государством Израиль еврейкой, проживающая на территории Украины её гражданка и патриотка как родной Украинской Земли (моей Малой Родины), как всей России (своей Большой Родины), как Израиля (Древней Родины моих еврейских Матерей), так и всей Земли Матушки - Глобальной Родины Человечества. Моё желание как патриотки Украины - скорейшая ОБРАТНАЯ УСПЕШНАЯ мягкая и ласковая украинизация обрусевших на восточных землях Украины украинцев и жёсткое с применением оружия изгнание с этих земель оккупантов-россиян и всех тех людей, для которых Украина не является родной землёй, и кто отказывается быть её патриотами, туда, где им будет комфортно жить БЕЗ необходимости знать украинский язык как единственный государственный и притворяться перед всем миром детьми Украины.

Не туда

- Думаешь, в этом вся соль, а Вань? – закопавшись в пряное сено едва слышно пробормотал тёзка. Его товарищ то ли уже не слышал вопроса, то ли не знал, что и ответить.

Сквозь прорехи в односкатной крыше сарая (или бывшей конюшни?) неприветливо чернело чужое небо, на котором, казалось, было не разглядеть ни одной звёздочки.

В животе так громко урчало, что было страшно, как бы кто не услышал. Благо? уже не от злейшего голода – девушка остарбайтер, по виду совсем ещё девчонка, которая спрятала их здесь, как стемнело принесла яичницу и жареную колбасу с хлебом, ароматы которых, казалось, до сих пор предательски висели в воздухе.

Десять нескончаемых суток после побега из Гронау приходилось довольствоваться ягодами, семечками и водой из луж, продираясь через чёртов лес, не имея возможности развести огонь. Кое-где натыкались на примостившиеся по стволам деревьев грибы, но поди разбери, которые из них съедобные, если никогда толком их не собирал. Отсыревшее за зиму сено прилипало к грязной коже, однако же? лёжа на нём? оба Ивана испытывали истинное блаженство.

Один Иван был родом из-под Николаева, второй – из какого-то городишки в Белоруссии. Познакомились они уже там, в Гронау, когда первого отправил туда хозяин, купивший его на ярмарке в Дортмунде за пять марок, из Билефельда после отказа копать траншеи.

Здесь работа была совсем другого рода – расчищали дороги, так сказать. Гоняли их по всем окрестностям, а американцы продолжали скидывать новые и новые бомбы. Решили бежать вместе, пока живы.

По счастью, в не по возрасту крепком и рослом мужчине никто бы не признал сына портного из приазовской Ефимовки, без преувеличения лучшего портного всей округи, щупленького человечка с большим сердцем, который, как говорили, переселился из Лодзи после германской войны, и которого старый дед Кирило – пьяница и дебошир – называл ласково «жидок».

Портного расстреляли ещё в далёком сорок втором, ещё там, дома.

По-зимнему прохладный ветер мимоходом шелестел что-то на ухо, но ни слова было не разобрать. Закрывая глаза перед сном на сеновале, как и в луже на дне глубокой воронки несколькими днями ранее, Иван постарался воскресить в памяти лица четверых младших братьев: Вовка, Толя, Коля, Славка, Вовка, Толя, Коля, Славка – вдалеке перекатывались гулкие грозовые раскаты той ранней, но яростной весны.

На рассвете, ещё затемно нужно было уходить. Сарай находился в стороне от каких-то солидных построек и товарищей по несчастью угораздило попасться на глаза местному полицаю. Бежали, прятались, снова бежали и снова прятались, пока их не поймали в какой-то будке и не отправили в новый лагерь под Оснабрюком - 3 ряда колючей проволоки, бараки, скамейки – «это похлеще Темвода будет».

Между времянками и колючкой отхожий ров, выпускают только утром и вечером, заметят посреди дня – столкнут прямо в него и поминай, как звали. Кормят, как их немецкий бог на душу положит. Утром проснулся на нарах – радуйся, к вечеру дополз до нар, в канаву с дерьмом не столкнули – тем паче, а уж если дали баланду с коркой… Посреди работы забавы – сгонят всех, выстроят в шеренгу, надеть шапку, снять шапку. Навеселятся вдоволь – бегом работать.

Стыдно признаться, но работали на совесть, может потому и выбрались. С техникой на «ты», вот и отправили к местному оснабрюкскому помещику станки, трактора, сеялки всякие починять. Работа дармовая, где работали, там и спали, зато счастье, что не лагерь.

Это было в ночь на вербное воскресенье, с одной стороны стремительно приближались американцы, а с другой – наши, все готовились к боям, когда немец-хозяин поднял и вместо работы погнал Иванов по городу до частных домов. Здесь было меньше разрушений, казалось, днём здесь должна была протекать обыкновенная жизнь, с детьми, бегающими за колесом по тротуару, и робкими пятнами зеленеющих уже лужаек.

Завели в какую-то хату, помыли, одели, накормили. Зачем? Почему? – поди их, немцев, разбери. Дали по 50 марок, еды в дорогу и билеты. Показывают куда-то в сторону - «банхоф», тычут в билет – «Билефельд», русские, мол. Вытолкали, спешить надо.

Добрались до станции, даже скорее полустанка на окраине небольшой деревеньки в один-два этажа с черепичными крышами, тёмно-красная кладка, зарешеченные окна, железные ворота на замке и ни души. Долго поезда ждать не пришлось, сели в вагон, никто и внимания не обратил. Стоянка короткая, не больше минуты, выдохнули и тотчас тронулись.

«Не туууууууууда» - хрипло присвистнул и затянул паровоз, спешащий назад, в Оснабрюк.

«Не туууууууууда …»

***

Иван Ильич открыл глаза – снова на том же месте, уже не уснуть.

Он беззвучно поднялся с металлической пружинной кровати, что представлялось невозможным, учитывая его комплекцию, натянул поношенные спортивные штаны с вытянутыми коленками, майку, и вышел, опытной рукой закрыв дверь без скрипа, чтобы не разбудить жену.

Было ещё темно и на фоне окна чернели очертания их крохотной импровизированной оранжереи во всю высоту проёма, там же на кухне в клетушках спали птички, их единственные домочадцы. Не включая свет, он налил в эмалированную кружку доверху кипячёной воды из чайника и, прошмыгнув по коридору в соседнюю комнату, вышел на балкон, с которого небольшой квадрат внутреннего дворика был как на ладони.

С балкона последнего этажа дом выглядел эдаким кораблём, плывущим среди мирно покачивающихся серебристо-зелёных волн лип и тополей, чьи кроны возвышались над металлической обшивкой обыкновенной запорожской сталинки, да и шумели ничуть не хуже настоящего моря.

В такую рань не было никого ни слышно и ни видно.

Иван Ильич, дородный с солидными залысинами уже пожилой мужчина присел на табуретку и оперся о балконные перила. Война снилась ему часто, но чаще всего сон обрывался как раз в тот самый момент, когда они по ошибке сели на поезд не в ту сторону как раз за час-два до налёта британских ВВС в вербное воскресенье 25 марта 1945 года.

Что было дальше?

А дальше были ...

• последняя бомбёжка Оснабрюка англичанами, когда они с Иваном чудом всё же выбрались из канавы, засыпанные кучей осколков, посреди руин, оставшихся от центра города,

• очередной арест,

• очередной побег,

• Билефельд, куда они всё же добрались со второй попытки,

• Штукенброк, где русские дали целое ведро горохового супа, которое товарищи тут же съели вдвоём,

• опять Билефельд,

• расстрел колонны военнопленных, давших им приют,

• томительное ожидание атаки в подвале какого-то дома плечом к плечу с простыми горожанами,

• американцы на танках, белые простыни из окон, французский коньяк и консервы,

• неделя в «Шермане» в компании новых знакомых,

• фильтрационный лагерь, где разошлись пути с тёзкой из Белоруссии,

• смерть матери,

• Москва и Запорожье,

• успешные поиски младших братьев

• и безуспешные, к сожалению, поиски друга и напарника, который стал едва ли не родным,

• женитьба,

• работа,

• племянники и уже их дети,

• рыбалка на пьянящих просторах Каховки,

• тонко нарезанное сало с луком и уксусом, щедро присыпанное черным перцем к рюмке водки,

• и песни под баян,

• и «За двумя зайцами» по телевизору,

• и поездки в Керчь,

• и праздники с настоящими мужскими слезами,

• и поиски на рынке «той самой колбасы» по запаху,

• и рождения, и поминки,

• и шахматы, и в «дурака», и чёрта в ступе,

• ...и целая-прецелая жизнь.

Иван Ильич достал из кармана смятый платок и от души высморкался, с явным удовольствием утерев напоследок свой крупный, мясистый, типично еврейский, как сказали бы некоторые, нос и промокнув чистым уголком влажные со сна глаза.

«Туууууууууда» - снова пробасил ползущий по насыпи в каких-то пятидесяти метрах от дома товарняк со шлаком. Из открытого окна кухни словно бы в ответ раздалась едва слышная возня и радостное предрассветное чириканье просыпавшихся в своих клетках канареечек, первым делом спешащих к своим поилкам.

- Наверное, в этом, Ванюша… - не то тихо сказал, не то подумал вслух Иван Ильич.

День обещал быть.