10 апреля 1942 года - Екатерина Ивановна Гамаюнова/Васильева

Запорожье и Ново-Покровка - две малых Родины

Моя мама Катя родилась в деревне Ново-Покровка Новотроицкого района в оккупированной фашистами Херсонской (тогда ещё Запорожской) области весной 1942 года.

Подробно драматическая история её рождения изложена в посте о её матери Марии Зиновьевне Николаевской, которая в 1939 году приехала туда по распределению как акушерка сельского родильного дома, закончив в Запорожье фельдшерское училище. И где уже во время II Мировой войны вышла замуж за покровского селянина Ивана Абрамовича Гамаюнова, погибшего в январе 1945 года на территории Латвии.

10 апреля 1942 года - это 23 нисана по еврейскому календарю.

Авраам Васильевич Гамаюнов с внучкой Катей - примерно 1950-52 год

Оставшаяся вдовой моя натерпевшаяся от немцев горя еврейская бабушка Мура в 1946 году записала дочь в районном Ново-Троицком ЗАГСе как рождённую от русской матери и отца-украинца.

Моя мама выросла в Запорожье в женском окружении - со своей мамой Мурой, еврейской бабушкой Соней Сахновной Немзер и её младшей дочерью, маленькой сестрой Муры Тамарой Николаевской, которая ей приходилась тётей, будучи на два года моложе.

Но свою гамаюновскую родню мама знала очень хорошо. Дед Авраам Васильевич Гамаюнов заменил ей отца, и я сама его самого, всех его детей с внуками и племянниками и его сельскую хату тоже отлично помню.

Слева - Тома Николаевская, справа - Катя Гамаюнова

Моя мама росла в атмосфере большой запорожской коммуналки в "доме водников" на последнем 5 этаже дома № 189 по проспекту тогда Ленина, сейчас - Соборному. Училась вместе с Тамарой в средней школе №30 - в трёх шагах от дома.

Сейчас адрес ЗОШ №30 - Парковый бульвар 4 и выглядит эта школа так:

Запорожская ЗОШ №30 отметила уже 90-летний юбилей, а во времена моей собственной в ней учёбы в 1975-1978 годах торжественно отмечался её 50-летний юбилей.

Училась моя мама (в отличие от отца) весьма посредственно и работать сразу после школы пошла на металлургический комбинат Днепроспецсталь, где и отслужила всю жизнь в сталеплавильном цеху №2, работая в разные годы попеременно - то контролёром ОТК, то техником контрольно-измерительных приборов и автоматики (КИПиА)...

Почти полвека мама проработала если не в аду, то, как минимум, - в пекле.

В 1963 году мама вышла замуж за Виталия Сергеевича Васильева и переехала жить в квартиру его родителей инженеров-огнеупорщиков Сергея Васильева и Ксении Андреевой в дом №6 по Больничному проезду (сейчас - улица Єфрейтора Мєдвєдева).

В 1964 году мои родители стали членами жилищно-строительного кооператива и переехали в двухкомнатную квартиру-хрущовку на 3 этаже по улице Патриотической 82-А.

Обида на всю жизнь

Так я назвала следующий подзаголовок - но продолжу писать о своей пожизненной обиде на маму в других постах.

Этот пост мною был начат ещё в относительно мирном Запорожье.

Сегодня я пишу эти слова 09.04.2022 года - накануне завтрашнего 80-летнего юбилея со дня рождения мамы в воюющей уже второй месяц истекающей кровью и наполняющейся горем Украине,

Горем не меньшим, чем то всенародное горе 80-летней давности на нашей многострадальной Земле, когда моя мама родилась 10 апреля 1942 года в оккупированной нацистами Новой, принесенной русскими переселенцами Екатерининских времён в татарские степи Покровке Нового принесенного колонизаторами в головах крестьян-переселенцев Троицкого уезда...

Андреева Ксения Сергеевна

Моя бабушка Ксения Сергеевна Андреева родилась в Москве 06.02.1914 года - это ещё до Первой мировой войны, которая летом того года началась. Я очень мало знаю о том, как и почему её родители там оказались. Знаю точно, что всё детство она провела в Курске, где у её матери Феодосии Каменевой был свой дом и где они жили крайне бедно.

Самый большой ужас в детстве бабушка испытывала от необходимости спать в одной кровати со взрослыми и ещё - строго экономить воду.

Самые дорогие воспоминания бабушкиного детства - это пение со старшим братом Георгием (Жорой) в церковном хоре.

Сергей Андреев и Феодосия Каменева с дочерью Ксенией 1914 год

Отец бабушкин Сергей Андреевич Андреев был подброшен в младенчестве в приют, где и получил свои имя, отчество и фамилию. Ему очень нравилось думать о себе как о незаконнорожденном сыне какого-то местного помещика.

Бабушка Ксана мне рассказывала, что хотя их семья жила бедно, но она выросла с мечтой о книгах. Будучи маленькой девочкой, она играла в библиотекаря - срывала листочки с разных деревьев - это были книги, которые она "выдавала своим читателям".

Однажды она услышала, как очень красивая девочка играла на пианино. Девочку звали Людмилой. Тогда Ксана начала мечтать о дочери, которую она обязательно назовёт Людмилой и непременно выучит играть на пианино.

Дочь Людмилу бабушка родила в 1939 году, моего отца Виталия - за три дня до начала войны с фашистской Германией - в Сухоложье Свердловской области, куда они с дедушкой Сергеем Николаевичем Васильевым по окончании МХТИ (Московского химико-технологического института) были распределены на Сухоложский огнеупорный завод.

О своей учёбе в Москве и работе бабушка почти ничего никогда не рассказывала. Осталось впечатление, что главным в её жизни были семья, любовь к литературе и классической музыке, духовно-философские искания, а не профессиональная карьера.

В послевоенные годы семью молодых специалистов-огнеупорщиков перебрасывали с одного металлургического комбината на другой, пока они в начале 50-х годов окончательно осели в #Запорожье. И из города в город в большой машине, перевозившей троих детей, их няню и домашний скарб, по дорогам и бездорожью путешествовал с ними замечательный звонкий и качественный инструмент, на котором потом училась играть и я сама, - пианино "Украина-Одесса".

Это пианино в маленькой комнате на Медведева 6 в мои студенческие годы

Когда бабушкина дочь, сестра моего отца Людмила (1939 г.р.) закончила в Запорожье среднюю школу №66 в 1955 году, то запорожское, прекратившее в 1941 году существование, музыкальное училище ещё не было возрождено (только в 1958 году оно возобновило работу). Поэтому учиться на пианистку она уехала в Курское музыкальное училище.

Там в Курске она жила в доме её бабушки Феодосии - совсем одна, будучи самой себе хозяйкой.

1957 год. Курск, бывшая Благовещенская церковь, перестроенная под музыкальное училище.

Из воспоминаний тёти Милы: Жила я в бывшем бабушкином доме, в саду в осеннюю пору по утрам и вечерам стоял густой туман, было тихо, с тёмных деревьев падали дождевые капли, пахло прелыми листьями и туманом. Было ощущение земли, покоя.

Наверное, русскому человеку не может быть плохо, если близко земля, я там это глубоко почувствовала. Напрасно волновались родители о моей жизни. Женщина, даже очень молодая, не может быть беспомощной вдали от дома, не должна.

Были русские базары с грибами, топлёным молоком в кувшинах, таким густым, как сливки, антоновкой, впервые попробованной именно на таком базаре. Весной и летом в саду распускались розы. Были они высокими, бледно-розовыми и пахли счастьем.

Человек был один и ему не было одиноко, впереди была жизнь.

Миша Рябов и Лена Васильева с бабушкой Ксаной - где-то 1976-1977 год, на балконе 3 этажа в квартире № 31 по бульвару Гвардейскому в Запорожье. Фотографировал Мишин отчим, второй муж Людмилы Сергеевны Васильевой, её и Геннадия Рябова одноклассник Евгений Короленко.

Эта фотография сделана там же - в тот же день.

Бабушке здесь примерно 63 года, тёте Миле 38 лет, моему отцу - 36. Возможно, что чей-то из них День Рождения в начале июня мы все тогда у бабушки в гостях и праздновали в очередной приезд тёти Милы с Мишей из Архангельска, где тогда служил майор, будущий подполковник Советской Армии Короленко.

Я как вся советская ребятня 70-х воспитывалась в атеистическом духе. Бабушка Ксана же была этакой воинствующей православной коммунисткой, пытавшейся всю жизнь примирить в своём сознании это противоречие и жившей в уверенности, что В. И. Ленин рано или поздно будет причислен РПЦ к "лику святых".

Из XX века в век XXI

Самой большой трагедией всей бабушкиной жизни был алкоголизм её сына и моего отца Виталия, отравлявший вечными скандалами моё детство, приведший к разводу с моей мамой Катей в 1978 году, а затем - уже в поздние годы ставший испытанием в собственной бабушкиной затянувшейся, как она сама считала, старости.

Бабушка была абсолютно уверена, что до 2000 года ей никак не дожить. Она нам с Мишей всё говорила: "Как будете 2000-й год встречать, меня вспомните?" А мы ей отвечали: "Вместе будем встречать!"

В 90-х годах она сама себе на могилку заказала загодя табличку с годами рождения: 1914 - 199*** Эта бессмысленная табличка так и простояла невостребованной у неё в комнате на Патриотической где-то под кроватью.

Так получилось, что бабушка до 2000-х годов продолжала жить с просроченным паспортом СССР и новый паспорт гражданки Украины так и не получила, поверив обещаниям украинских властей, что для людей старше 80 лет он останется действительным. А без паспорта она даже завещание после папиной смерти написать не могла, не говоря обо всех остальных гражданских правах, начиная с права голоса на выборах...

До самой глубокой старости, уже почти потеряв нормальное зрение, бабушка оставалась постоянным читателем областной библиотеки.

Однажды её спросили там:

- Бабушка, а для кого вы эти книги взяли сейчас?

- Для правнука! - (это Ваня тогда уже учился в школе "Алеф" и озадачивал прабабушку всякими литературными поисками).

- Пусть правнук с вами тоже приходит, книжки себе для изучения носить.

В начале 2000-х бабушка решила уехать в Питер к дочери - умирать в России, вернув себе гражданство РФ.

Тётя Мила тогда жила уже в посёлке Лесное (40 минут на автобусе от станции метро Московская), в однокомнатной квартире на 3 этаже, где у неё на кухне стоял топчан. И уж не знаю, где там она бабушку тогда поселила - в комнате или на кухне.

Решение о принятии в гражданство РФ Ксения Сергеевна получила, а сам паспорт - нет. Потому что в мае 2004 года она потребовала везти себя обратно в Украину к умирающему сыну, просто сухую голодовку тёте Миле объявив...

3.02.2009 года я писала самой себе в дневник:

9-го мая 2004 года тётя Мила привозит из Питера в Запорожье бабушку Ксану, которая ей там устроила сухую голодовку, требуя ехать к сыну.

И вот ночью, сидя рядом с ним, держа его руку, она по памяти читает знакомые с детства псалмы. Он реагирует, она спрашивает: "Виталик, пригласим священника?" И он, уже три дня молчавший, неимоверным усилием и напряжением выдавливает: "НЕТ!"

Затем он вообще впадает в беспамятство, а когда почти уходит, тётя Мила вызывает реанимационную бригаду.

Мои дорогие одноземельцы! Что вы делаете друг с другом? Человек пришёл к Б-гу, попросил смерти, получил ожидаемое, а его родная сестра, считающая себя обязанной бороться за его жизнь, продлевает ему агонию ещё на три дня! Я тогда пришла, увидела его удивлённый и испуганный взгляд, вернувшийся оттуда и вопрошающий: "Что меня опять сюда вернуло? Кому понадобилось волю Б-га изменить!"

Волю своему материнскому горю бабушка дала единственный раз, когда мы сели с ней и тётей Милой в катафалк - это был крик подлинного душевного страдания очень старой пережившей собственного сына женщины...

• Причём тётя Мила там и тогда плакала не об ушедшем брате, а о собственном неизлечимо больном сыне-инвалиде (Царство Небесное им обоим!).

• И я сама плакала тогда по пути на кладбище вовсе не об ушедшем отце, а тоже - о чуть было не ушедшем из жизни в 9 лет (за 8 лет до этого) у меня на руках собственном сыне (дай Б-г Андрюшеньке и Ванечке здоровья и долголетия!)

В феврале 2005 года бабушку начало колбасить эпилепсией. Приступ за приступом. Ещё перед моим тогда отъездом в Рождество в Питер к больному внуку, когда она меня всё спрашивала: "Зачем я до сих пор живу?", я отвечала: "Какой-то свой жизненный урок не до конца получила".

И становится между мной и тётей Милой вопрос, кому же ехать бабушку досматривать и хоронить в Запорожье? По её логике выходило, что я. А моя логика мне говорила: "В моём уходе сейчас сильно нуждается маленький беспомощный младенец, которого надо кормить каждые полтора часа. А мать это -- твоя".

Умерла бабушка Ксана 28 февраля 2005 года и похоронена рядом с двойной могилой своего мужа и сына силами дочери - на старом кладбище Павло-Кичкаса.

Дорогая и любимая Душа! До встречи! Которая непременно в уместные сроки по Б-жьей воле состоится!

Дедушка Серёжа и маленькая Леночка

В 1963 году, когда я родилась, моему дедушке Сергею Николаевичу Васильеву было уже 56 лет.

Мои родители жили тогда вместе с бабушкой и дедушкой в той двухкомнатной квартире № 24 по улице тогда Больничный проезд, затем Медведева, а сейчас Єфрейтора Мєдвєдєва в доме №6 на втором этаже последнего подъезда, о которой я написала когда-то стишок.

Шестёрка

Я родилась на улице Медведева,

В том доме, на котором цифра ШЕСТЬ.

Но в суеверия я тёмные не верила,

И не считала, что дурное в этом знаке есть.

2+4 – вот ещё Шестёрка,

Которую люблю от всей души.

Моя надёжная помощница, Пятёрка,

Ты ревновать меня к сестрице не спеши.

Две школы – номер 51, потом 15 – Пятёрка с Единицей,

В которых училась и работала Душа.

Две женщины – Тамара, а потом Таисия – Ивановны (сестрицы)

Меня учили дело делать не спеша.

Ступень шестая есть фундамент, основанье –

совершенство, эталон звучанья – ЛЯ.

Сакральные шесть лепестков Цветка Творенья:

Шестёрка есть стремление к итогу, результат.

А ТРИ Шестёрки – ТРИЖДЫ совершенство,

ТРИЖДЫ основанье,

ТРИЖДЫ результат!!!

17.12.2007

Этот дом был построен ещё в тридцатые годы в рамках проекта Соцгорода и жили в нём тогда приехавшие помогать запорожцам и всей "стране советов" возводить #ДнепроГЭС американские инженеры.

Во время оккупации и освобождения города от немцев дом был немного повреждён. Вот так о послевоенном #Запорожье вспоминает тётя Мила:

Запорожье встретило сокрушительной жарой. Никогда потом не было так жарко и никогда так сильно не болели зубы, как в то время. Дом, в котором мы стали жить, был разрушен, так что мы могли прыгать вниз прямо с балкона в песок или съезжать по перилам, так как лестницы ещё не было, это было интересно, плохо было другое – не было вокруг деревьев, кроме одного большого клёна, на котором любил сидеть соседский мальчишка Сашка и распевать песню «Летят перелётные птицы» - невозможно было полюбить всё это, так же как и саму песню.

Мне полюбилась песня «Ой, Дніпро», от которой шло что-то тревожное, суровое и красивое.

Грамзапис Д-14500 1964 року у супроводі симф. оркестру УР п/к В.Гнєдаша. М.Фрадкін - Є.Долматовський (укр. переклад - Платон Воронько)

Коло тихих вод та високих круч

І любили ми, і росли.

Ой, Дніпро, Дніпро, ти течеш могуч

І летять у даль журавлі.

Ти за нас стемнів, кров'яна ріка,

Ми в атаку йшли, батьку мій.

Хто поліг за Дніпр - буде жить в віках,

Як герой ішов він на бій.

Враг напав на нас, ми з Дніпра пішли,

В серці бій гримів як гроза,

Ой, Дніпро, Дніпро, ти течеш вдалі

І вода твоя як сльоза.

Із твоїх бистрин ворог воду п'є,

Захлинеться він в тій воді.

Ми йдемо вперед, новий день встає,

Знов зустрінемось, я і ти.

За весну за мир правий бій іде

Наш радянський край не збороть,

Як весняний Дніпр ворогів змете

Наша Армія, Наш Народ.

---

Дедушка и любимая внучка

Имя Елена мне дал дедушка Серёжа ой, неспроста! Всем моим дошкольным воспитанием он занимался с большим удовольствием. Бабушка рассказывала, как она приходила с работы, а дедушка ей на меня жаловался:

- Она меня замучила: "Поцитай и поцитай!"

Я помню очень смутно занятия с дедушкой, который меня учил читать, писать, играть в шахматы. Помню, что он любил сидеть на том балконе, который выходил во двор, посадив меня к себе на колено. И мне с ним было всегда очень комфортно.

Старшая дедушкина внучка от его первой дочери Ларисы Ирина Дорда мне рассказывала, что дедушка очень любил со мною заниматься - по его словам я была самая обучаемая из всех внуков и самая любознательная.

Мы с младшим моим двоюродным братом Мишей Рябовым (сыном тёти Милы) очень любили, когда нас вдвоём родители оставляли у дедушки с бабушкой. Это были самые счастливые дни нашего дошкольного детства!

Стрелковое лето 1971 года

Любимым местом летнего отдыха семьи Васильевых стала деревенька Стрелковое, что на Арабатке.

Думаю, что дедушка с бабушкой так далеко забирались по той причине, что заходить в море Сергей мог, только снимая с ноги протез. И побережье при этом ему было нужно пустынное, безлюдное, каким оно в районе Стрелкового и было всегда. Я сама помню его только с палочкой. Без протеза не видела - не помню совсем.

В то лето 1971 года, перед самым отъездом из Стрелкового в Запорожье, дедушка (с бабушкиного рассказа) зашёл на костылях в очень неспокойное море, отчего она сильно переживала - не утонул бы в тяжёлых волнах, помочь-то на пустынном пляже некому! А по возвращению домой в тот день, когда я 1 сентября 1971 года пошла в первый класс, он умер у себя в постели рядом с любящей женой от инсульта в возрасте 64 лет. Бабушка после этого прожила одна 34 года (такую же долгую жизнь, как и с ним рядом).

Царствие Небесное Твоей Душе, Сергей Николаевич Васильев, во всех её теперешних воплощениях!